Читать книгу "Из жизни карамели  - Виктория Платова"

Рыба бросал взгляд на огромную косматую голову отца Пафнутия, его квадратные плечи и трехпудовые кулаки и с сомнением в голосе говорил:

– А если он нас анафеме предаст?..

– А мы письмо отправим и сразу в католичество нырнем. Или в иудаизм. Пусть потом ловит нас в Ватикане! На горе Синай!..

Нестойкий Рыба обещал подумать и в самом ближайшем времени дать ответ (сильно надеясь на то, что дальше разговоров дело у Михея не пойдет, а новые впечатления скрасят досадный инцидент с отцом Пафнутием).

Так оно впоследствии и произошло, а пока московский десант Панибратца – с весьма ощутимыми потерями в лице беспаспортных няньки, гувернантки, двух телохранителей и одного бультерьера – высадился в небольшом местечке Лонг Хай, неподалеку от курорта Вунгтау на побережье Южно-Китайского моря. Внешне спокойные телохранители, рыдающие нянька с гувернанткой и совершенно равнодушный к своей судьбе бультерьер Халупец-Ланкастер-и-прочие-Анны-Марии Третий были оставлены на борту самолета в Хошимине, остальные же погрузились на арендованный катер и отправились к месту назначения.

По дороге отец Пафнутий зорко следил, чтобы панибратцевы отпрыски не затопили плавсредство, Нинель Константиновну и ротвейлера постоянно тошнило, а приставленный к собакам кинолог продолжал кемарить и пускать пузыри во сне.

Лонг Хай оказался средоточием санаториев, отелей и вилл во французском колониальном стиле. Две из них – сообщающиеся между собой – и были арендованы Панибратцем для детского отдыха.

Рыбе-Молоту досталась комната с видом на лагуну с белым песком. Соседнюю (с видом на пальмовую рощу) занял егерь Михей. А в комнате напротив (с видом на террасу и бассейн) поселился отец Пафнутий. Не откладывая дело в долгий ящик, священник развернул на террасе походный алтарь и отслужил вечерню.

В службе приняли участие все, за исключением гувернантки-француженки Мари-Анж, исповедовавшей экзотический культ ацтекской богини Коатликуэ. А также Михея, находящегося одной ногой в католицизме, и Нинели Константиновны, отпросившейся для ведения переговоров с хозяином об отправке во Вьетнам дополнительного контингента людей и собак, – потому что справиться с детьми имеющимися в наличии силами весьма проблематично.

По недовольному и слегка встревоженному лицу Нинели Константиновны Рыба понял: на помощь в ближайшее время рассчитывать не приходится. Но все же решил уточнить:

– Чего сказал-то?

– Спросил, не было ли человеческих жертв. Я ответила, что чудом обошлось.

– И все?

– Людей, возможно, пришлет – но только к концу следующей недели… А пока нам предписано делать упор на сбалансированное питание, водные процедуры и солнечные ванны. Они-де плодотворно повлияют на детей. А вообще…

Тут Нинель Константиновна скорбно поджала губы, сдвинула нарисованные черным карандашом брови и – после довольно продолжительной паузы – проскрежетала:

– Через два дня прилетает эта дрянь из Лондона. Суперняня, мать ее за ногу! На нее одну мы должны уповать. Она все здесь поставит на место и решит все имеющиеся проблемы. С ней мы будем как у Христа за пазухой. И беспокоиться не о чем. Так сказал хозяин. Передаю дословно.

– Ну, это понятно. А как нам эти два дня продержаться – он не сказал?

– Нет.

– А она молодая или старая? – неожиданно для себя спросил Рыба.

– Кто? – не поняла Нинель Константиновна.

– Да суперняня же!

– Понятия не имею. Вроде не старая…

…В час, когда закат позолотил верхушки пальм, песок в лагуне приобрел розоватый оттенок, а в бассейн при вилле забрело стадо буйволов, все заинтересованные лица собрались на террасе в поисках ответа на вопрос: как на ближайшие два дня нейтрализовать отпрысков Панибратца.

– Assassiner! [20] – заявила гувернантка Мари-Анж, ни слова не говорящая по-русски.

Никто из присутствующих во французском не волок, так же как Мари-Анж в русском, но все согласно закивали головами. И лишь Рыба-Молот, чей недавно вылупившийся испанский позволил смутно догадываться о значении французского слова «assassiner», едва не выронил поднос с напитками.

– «Assassiner» – это, пожалуй, чересчур, – осторожно заметил он.

– Ничего не чересчур, – вступилась за предложение Мари-Анж Нинель Константиновна. – В таком тонком деле, как воспитание, без ассасинѐр не обойтись. Это я вам авторитетно заявляю – как заслуженный учитель РСФСР с тридцатилетним стажем работы.

– Так-то оно так, – мягко возразил воспитательнице отец Пафнутий, допивающий третий стакан виски с содовой. – Но с другой стороны… чего нам антимонии разводить, педагогикой прикрываться? Ассасинером этих шельмецов не проймешь. Тут вожжи нужны. Розги, в соляном растворе вымоченные. И – по жопам, по жопам!.. Лупить без продыха часов пять кряду – может, тогда они в чувство придут?

– Гав! – поддержал отца Пафнутия ротвейлер.

– Гав-гав! – поддержал ротвейлера бультерьер.

– Ну, это вы загнули, батюшка, – укоризненно покачала головой Нинель Константиновна. – Прошу не забывать, с каким человеческим материалом мы имеем дело! Они все-таки не простые смертные – дети олигарха, как-никак. А вы с розгами высунулись.

Отец Пафнутий прицелился и метнул пустой стакан из-под виски в ближайшего к террасе вьетнамского буйвола. Стакан попал животному точно промеж глаз, и оно ушло под воду, обдав всех тучей брызг.

– Мастерство не пропьешь, – удовлетворенно заметил священник. – А что касается ваших слов, матушка… Не все они – дети олигарха. Трое – приблудные.

– Это дела не меняет, – парировала Нинель Константиновна. – Нам всем приказано и к приблудным относиться, как к родным. Мать их, Марь-Сергевна, знамо дело, стервой была, но как известно…

– …Сын за отца не отвечает! – закончил вместо воспитательницы Рыба-Молот. – А что на этот счет думает медицина, доктор?

– Насчет «сын за отца»? – Семейный доктор Дягилев снял с подноса бокал с мохито. – Вопрос не ко мне, скромному педиатру и терапевту. Вопрос к генетикам…

– Да чего генетиков приплетать? – снова вклинился отец Пафнутий. – Вспомните лучше, что народ говорит! От осинки не родятся апельсинки – и весь сказ.

– Гав! – поддержал отца Пафнутия ротвейлер.

– Гав-гав! – поддержал ротвейлера бультерьер.

– Вообще-то, я совсем не это имел в виду. – Рыба-Молот попытался уточнить свою мысль. – А то, что нам делать с шельмецами в сложившейся ситуации. Может, в пищу им что-нибудь успокоительное подкладывать? Феназепамчику там в утиный паштет… Валерьянку в рисовый пудинг. Настойку пустырника в манную кашу… Могу организовать!

– Нет, дорогой мой, – прервал Рыбу доктор. – Это было бы крайне негуманно… Я бы сказал – преступно с точки зрения врачебной заповеди «не навреди».